Ох, только бы Сашка ничего не заметил, а то придется нести какую-нибудь чушь вроде того, что это от меня так ладаном пахнет. Сам-то он курить бросил, он у меня серьезный отец семейства. А я-то дура неразумная, до сих пор не могу бросить.
Иногда Сашка демонстрирует мне фотографии изуродованных эмбрионов, мамы которых курили во время беременности. А я только психую и вылетаю из комнаты, хлопнув дверью. И нервно курю на балконе. Ну не действуют на меня подобные методы! Каждый раз, прикуривая новую сигарету, я утешаю себя тем, что даже если мой ребенок родится уродом, я буду его любить. И ни за что не брошу. А Сашка - дурак. Правильный, умный, идеальный. Но дурак.
Он каждый раз приходит ко мне на балкон, обнимает меня сзади за плечи и стоит, греет меня, жарко дыша мне в затылок. Наверное, за это я его и люблю.
Саша вылетел из такси, и его тут же облепил рой мелких ослепительно белых снежинок. Они ярко контрастировали с его черным, как ночное зимнее небо, пальто. Он коротко обнял меня и легко прикоснулся губами к губам. Я ненавижу такие поцелуи. Мне все время кажется, что в них нет ничего, кроме дежурного "привет". А я все-таки по нему скучала. Мы не виделись целых пять часов! И пусть я страшная толстая беременная тетка, мне после такой долгой разлуки хочется, чтобы муж поцеловал меня в стиле "где здесь постель?!". Хотя, видимо, проблема как раз в том, что я страшная беременная тетка. В общем, как бы то ни было, Саша просто нежно коснулся моих губ своими и спросил:
- Как прошла служба?
- Нормально она прошла, как ещё она могла пройти? - несколько раздраженно отвечала я, пока Саша помогал мне залезть в машину. - Ты же понимаешь, что я ненавижу этот город. Служба в моей маленькой, родной и тихой церкви понравилась бы мне намного больше.
- А мне казалось, что православные праздники должны делать верующих людей чуточку добрее, - смеясь, сказал Сашка, садясь рядом со мной и захлопывая дверь.
- Да я рада, - поспешила я его убедить, - спасибо, что дал мне посетить службу. Несмотря на то, что это реально хлопотно. Мне очень приятно, спасибо. И прости меня.
Да, может быть я чуть-чуть лицемерю, но мне совсем не хочется его расстраивать. Я просто снимаю с головы поднадоевший платок и кладу свою буйную головушку на сашино плечо. Наконец-то мне тепло.
- Значит, Христос родился, - улыбнулся Саша. - Теперь ждем воскресения.
- Ага. Только уже не сегодня. И вообще, почему ты в пальто? - несколько сонным голосом пробормотала я, пытаясь сыграть недовольство. - Мы же тебе пуховик купили.
- Так жарко в нем, солнышко. Я его в Питере оставил. К тому же, так солиднее. Сама-то не умерла от жары в пуховике в церкви?
- Нет, я же сказала, что все было нормально.
- Мне все-таки кажется, что что-то не так. Может, произошло что-то?
Я прикусываю губу и поднимаю глаза на Сашку. Он внимательно смотрит на меня.
- Случилось, - говорю я сквозь зубы, окончательно просыпаясь. - Я её там встретила.
- Даже не буду спрашивать кого, - Сашка вздохнул и нервно поправил манжеты рубашки, торчавшей из-под пальто, немного потревожив мой покой на его плече. - Я не удивлен, что из всех московских церквей, ты оказалась именно в той, где могла её встретить.
- Саш, - тихо промолвила я. - Я же не специально.
- Понимаю. И что ты ей сказала?
- Да просто подошла поздороваться. Сказала "С Рождеством Христовым, сестра". А она как-то презрительно покосилась на мой живот и промолчала, - ответила я, кое о чем умолчав.
Я не могла сказать Сашке о том, что когда я вышла из церкви, она дожидалась меня у входа. Не могла сказать, что она взяла меня за руку, провела за самое высокое надгробие около церковного кладбища и поцеловала. Словно метку поставила. А потом просто исчезла, словно приснилась мне.
Мое вечное проклятие.
- Ясно, - холодно произнес Саша.
Я выпрямилась и смело поймала его взгляд. В его глазах будто шел снег.
Белый, чистый снег. Этот снег был чище моей веры в Бога.
А меня точно лицом уткнули в это колкое стеклянное крошево.
- Ты знаешь, - продолжил он. - Ты иногда так говоришь о ней, будто до сих пор её любишь. Причем больше, чем меня.
Я зло цокнула языком и отвернулась к окну.
Где-то с минуту мы молчали.
- Дурак ты, Сашка. Если бы я любила её больше, чем тебя, я бы ей все простила. Понимаешь?
Саша не понимал. Сначала непонимающе мотал головой, а потом отвернулся к окну и замолчал.
Не понимал всю дорогу домой, до той квартиры его друга, где мы остановились на время нашего пребывания в Москве. Я уже хотела открыть дверь, ключ достала, как он вдруг ожил, по-мальчишески сунул руки в карманы и заявил: "Подожди". Я растерянно опустила руку с ключом.
Сашка, все так же не вытаскивая рук из карманов, ловил ртом снежинки и смеялся. Я не знала, что с этим делать, поэтому просто молча смотрела на него и улыбалась. Фонарь у подъезда подсвечивал снежинки, из-за чего они казались маленькими розовыми феями, витающими в воздухе. Воздух был такой тугой, свежий, пронзительно-сладкий, что горло сжималось от восторга. В таком воздухе вязнут слова.
Как-то остро вдруг почувствовалось, что уже утро. Включился свет в кухне квартиры на первом этаже. Тень от оконного проема легла на белоснежное покрывало дверью в какую-то волшебную страну. С кухни до меня донесся тонкий запах пшенной каши, наверное, кто-то ел на завтрак рождественскую кутью. Она так и встала у меня перед глазами, золотистая, с грецкими орехами и изюмом.
Все было как-то ново, необычно, чудесно, что ли. И это было только наше с ним маленькое чудо.
- Чувствуешь? - прошептал Сашка.
- Чувствую, - так же тихо ответила я, словно боясь что-то испортить, нарушить громким голосом.
- Что?
- Что я очень сильно люблю тебя.
- Если б не январь, этот снег мог быть бы ливнем.
- А если б мы были в джунглях — тропическим дождем.
- Сегодня Рождество, ты понимаешь, Нель? - Саша подошел ко мне и, ласково глядя в глаза, крепко обнял. - Вот снег родился. Весь мир родился. Ты родилась. Я родился. И он скоро родиться, - Сашка пробежался пальцами по моему животу. - Мы часть этой жизни, этого мира, понимаешь?
- Да.
- И у меня такое ощущение, что я сейчас готов впитать его в себя целиком и полностью. И тебя — принять, простить, впитать, вобрать в себя, чувствуешь? Тут не о прощении должна идти речь, Неля! Я люблю тебя. Мы весь мир, понимаешь?
Я робко киваю, а он нежно берет меня за подбородок и целует, вжимая в подъездную стену. Я выгибаюсь струной в его объятиях, отдаю всю себя в этот поцелуй.
Мне кажется, что меня все-таки нашли, Господи. Спасибо Тебе за эту ночь, за эту зиму, за это Рождество.
Пускай ты очень занят, тебе определенно есть дело до меня. Теперь мне будет солнечно, даже если завтра будет так же темно, как было сегодня.

Вы давно пишите? Издаваться не пробовали?

Охотницы на мужчин
Давно) Но мало)))
Издаваться не пробовала, боюсь цензуры)

.chantal.

Хотите я вас посоветую человека в соавторство? Который как раз-таки издается?
Мне кажется, вы друг другу подходите.